Пантюркизм вместо неоосманизма: как Турция укрепляет влияние в Туркменистане и Центральной Азии

В продолжение темы Туркменистана в свете событий на Ближнем Востоке и в Центральной Азии следует рассмотреть внешнеполитическую стратегию Турции и её отношения с Ашхабадом. Одной из ключевых особенностей взаимодействия Туркменистана с внешними партнёрами остаётся фактор культурной и ментальной близости. Китай, несмотря на масштабные экономические проекты и наращивание военно-технического сотрудничества, сталкивается в Средней Азии с определённым недопониманием, обусловленным различием цивилизационных кодов.

Как отмечал востоковед А. А. Маслов, в переговорах с китайцами многие формулировки трактуются иначе, чем у нас, что нередко приводит к разногласиям. В таких условиях партнёры, находящиеся в едином религиозно-культурном пространстве, воспринимаются как более комфортные для политического диалога. Для Туркменистана таким партнёром, наряду с Россией, является Турция. Обе страны объединяет огузское происхождение титульных наций. Впрочем, несмотря на лингвистическое родство, турки и туркмены понимают друг друга не всегда, а переход Туркменистана на турецкий алфавит в своё время так и не состоялся.

Похожие записи

Тем не менее, после распада СССР ситуация начала меняться. В 1991 году активно распространилась идеологема «два государства — один народ», ставшая основой для укрепления связей между Анкарой и Ашхабадом. В Турции это совпало с ростом интереса к тюркским народам Средней Азии и Закавказья. С приходом к власти Реджепа Тайипа Эрдогана внешнеполитический курс Турции постепенно переориентировался с Запада на Восток. Неудачные попытки интеграции в Европейский Союз и обострение отношений с НАТО подтолкнули Анкару к поиску новых сфер влияния.

Сегодня пантюркизм становится для Турции эффективной альтернативой неоосманизму. Взаимодействие с Туркменистаном строится не столько на исторической памяти, сколько на современных прагматичных интересах: экономических, энергетических и культурных. Анкара последовательно наращивает мягкую силу, используя фактор этнического родства как политический инструмент. Для Ашхабада такое сближение тоже выгодно: оно открывает выход к новым рынкам и позволяет балансировать между интересами России, Китая и Запада.